Выставка в ДК Газа (Газа-Невская культура)
«Те, кто на ухо не глухи,
Слу-у-шай
городские слухи!
По городу ходит:
В Д.К. ГАЗА –
а-ван-гар-дис-ты!
О-фи-ци-аль-но!
Всего на четыре дня!!!»
Выставка, прошедшая с 22 по 24 декабря 1974 года в ДК имени Газа и в самом деле была настоящей сенсацией. Конечно, выставки неофициальных художников случались в Ленинграде и ранее. Так, в 1964 году в Эрмитаже прошла «Выставка художников-рабочих хозяйственной части Эрмитажа. Навстречу 200-летию Эрмитажа» (выставка была открыта 30-31 марта, а уже 1 апреля закрылась, директор Эрмитажа М. И. Артамонов при этом лишился своей должности). В 1968-1969 годах три небольших выставки прошли в ДК имени Козицкого. Однако, все они были невелики по размеру и позиционировались как выставки художников-любителей. А в выставке, которая открылась в ДК имени Газа, приняло участие 52 художника. Событие такого масштаба в Ленинграде происходило впервые за долгие годы. Поэтому нет ничего удивительного в том ажиотаже, который поднялся вокруг ДК «Газа». К открытию выставки около Дома Культуры выросла гигантская очередь на вход.
Пришёл спозаранок.
Народу – тьма.
Милиции – рота, не меньше.
Не встать в хвосте
хватило ума.
К голове притыкаюсь, не мешкая.
В чем же причина того, что власти неожиданно разрешили подобное мероприятие? Не в последнюю очередь это — заслуга самих художников. Количество неформальных художников постепенно возрастало, и одновременно возрастала их решимость пробиться к зрителям. 15 сентября 1974 года московские художники попытались провести выставку на открытом воздухе в лесопарке Беляево. Через полчаса после начала выставка была снесена бульдозерами, войдя в историю русского искусства как «Бульдозерная выставка». Эта, казалось бы, безоговорочная победа властей, на деле оказалась их поражением. Разгром выставки получил международный резонанс, и властям пришлось пойти на уступки. Через две недели была проведена выставка на открытом воздухе в Измайлово.
Ослаблением контроля воспользовались и ленинградцы. Группа неофициальных художников, возглавляемая Юрием Жарких, обратилась к властям с требованием предоставить возможность выставиться всем желающим. После переговоров удалось согласовать условия выставки: Управление культуры Ленгорисполкома предоставляло помещение во ДК имени Газа (аренда помещения — за государственный счет), само оформление выставки проходило за счет участников (художники скинулись по пять рублей), вход бесплатный. В типографии Кировского завода было отпечатано 500 пригласительных билетов. Долгие дискуссии шли вокруг названия выставки. Власти требовали, чтобы в названии присутствовало выражение «выставка самодеятельных художников», художники категорически отказывались. В итоге зрителей приглашали просто на «выставку произведений живописи, скульптуры и графики».
Работы, представленные на выставке, не должны были содержать порнографии, религиозной и антисоветской пропаганды (за этим следила комиссия из ЛОСХа). Впрочем, границы этих понятий были весьма расплывчатыми, что периодически приводило к казусам.
Вспоминает художник Л. Болмат: «Хотели снять одну из моих. Мы с трепетом ожидали результата цензурного просмотра внизу, в холле, как вдруг вбежал член оргкомитета Юра Жарких и набросился с тревогой на меня: „Что значит Гомо Хазер?!“ Так называлась картинка, небольшого размера, кажется 40х40, которую я представил на выставку. Я испугался: „Что случилось?“ Юра объяснил: „Они хотят убрать твою картинку из-за этой надписи на ней“. Название картинки я включил в композицию графики. „Скажи им: “ГОМО» по-латински — человек, а «ХАЗЕР» по-еврейски — свинья. Так и объясни". Юра умчался отстаивать мое творчество. И отстоял. Дай Бог ему здоровья. А мог и не отстоять, прими Комиссия эту надпись на свой счет".
Нужно отметить, что сами художники явно не ожидали, что власть пойдет им навстречу. Многие из них сильно нервничали и явно опасались отправиться вместо выставки за решетку (один из участников выставки пришел на нее, прихватив с собой все необходимое в тюрьме). Некоторые из участников отказались в самый последний момент и сняли свои работы.
Понервничать художникам пришлось и на выставке.
Вновь вернёмся к воспоминаниям Л. Болмата: «Обратился ко мне незнакомый человек с просьбой продать понравившуюся картинку…. Я перепугался! Всю сознательную жизнь прожил я на зарплату. Никогда, ничего не продавал, кроме личных вещей, добытых в честных трудах. И вдруг — продать картинку, на которую я потратил несколько весьма приятных часов. Как бы власти за жопу не взяли, обвинив в частном предпринимательстве. Да и по какой цене!!! Если по цене стоимости трудозатрат, то это же копейки!.. Нет, нет, нет!.. И я сказал, что вещь уже продана....».
Тем не менее, мужество художников было вознаграждено — выставка состоялась и стала событием.
Желающих посетить выставку было так много (среди пришедших было много и тех, кто раньше совершенно не интересовался изобразительным искусством), что зрителей пускали партиями на полчаса. Затем художники взявшись за руки «выдавливали» зрителей из зала.
Руководил всей процедурой полковник милиции Панферов, командовавший через громкоговоритель: «До конца сеанса остается три минуты. Товарищи зрители, заканчивайте осмотр. Товарищи художники, проследите за эвакуацией зрителей из зала». Иногда команда звучали и более пикантно: «Художники к стенке! Зрители – за решетку!» – это означало требование к художникам освободить коридор и не проводить вне очереди своих знакомых. Впрочем, как вспоминал мой отец, полковник тоже не был чужд искусству и читал наизусть стихи запретного в те годы Гумилева.
По всей вероятности, среди зрителей были и агенты госбезопасности. «Общее для всех было одно: когда, взявшись за руки, мы выпроваживали очередную партию зрителей, „тихари“ дружно скрывались в служебном помещении, чтобы затем вынырнуть и смешаться с очередной партией публики. И так целый день без перерыва с 11-ти до 18-ти».
Впрочем, очень может быть, что значительная часть этих предполагаемых «тихарей» не состояла на службе в КГБ, а просто интересовалась искусством. Как вспоминал мой отец, чтобы посмотреть выставку более подробно, во время очищения зала он прятался в туалете, а потом выходил и присоединялся к следующей партии зрителей. Так что его вполне могли принять за «искусствоведа в штатском».
Возможно, давая разрешение на выставку, власти рассчитывали на то, что зрители скажут художникам свое пролетарское «нет» (недаром для размещения выставки был выбран именно ДК имени Газа, расположенный рядом с Кировским заводом). Если такой расчет и был, он не оправдался. Реакция зрителей оказалась положительной. Из 1465 письменных отзывов был 901 положительный, 419 отрицательных и 415 нейтральных (то есть отмечавших как достоинства, так и недостатки выставки).
Обычно, первый вопрос, который возникает при обсуждении художественной выставки — качество работ. Но в случае выставки в ДК имени Газа приоритеты были расставлены несколько иначе.
Дело в том, что, хоть на выставке и были хорошие работы, общий уровень выставки был весьма посредственный, что признавали и сами участники: «выставка была “не очень сильной”, но яркой. Милиция и лимит сеанса в 20 минут создали эффектность выставке:
все 20 минут глаза разбегались, ноги-голова – тоже: благодарный зритель уходил с чувством неудовлетворённости, но стимулированный к собственному творчеству»; «вне выставки, что и швец, и жнец, и на дуде игрец, отдельные работы выглядят хуже – хороши с авторами, многочасовой очередью зрителей-доброжелателей и их милицией».
Но главным в этой выставке было отнюдь не качество работ, а сам факт того, что она произошла.
Стоп!
Но ведь такого
вообще
не было,
сорок, наверное, лет
не было,
не было того, чтобы выставка
состоялась
без выставкомов,
без худсоветов,
без парт-, гос- и др. комиссий! –
Сами написали –
сами выстрадали,
сами отобрали,
выстояли,
выставили
и
стоят
возле своих собственных детей,
спокойно отвечают на вопросы:
– А что вы хотели тут выразить?
– То-то, – говорят, – и то-то.
Успех выставки в ДК имени Газа был развит на выставке в ДК «Невский» Проходила она с 10 по 20 сентября 1975 года. За счет того, что срок выставки увеличился вдвое, такого безумного ажиотажа уже не было — находиться на выставке можно было сколько душе угодно. Увеличилось и число участников — теперь их было уже восемьдесят восемь. Да и уровень работ на этой выставке, по воспоминаниям участников, был выше.
Однако этот успех неформалов оказался последним. Далее власти начали методично закручивать гайки. Попытка художников объединиться в Товарищество экспериментальных выставок (ТЭВ) закончилась неудачей. Художникам пришлось снова вернуться к квартирным выставкам, часть из них эмигрировала, некоторые погибли (так, при не выясненных до конца обстоятельствах погиб в своей мастерской Евгений Рухин — один из организаторов выставки в ДК имени Газа). Но вернуть все назад было уже невозможно. Выставки в ДК имени Газа и «Невском» способствовали объединению авторов. Стали складываться творческие группы, художники научились взаимодействовать. Уже в 1981 году они создают Товарищество экспериментального изобразительного искусства, прямым потомком которого является знаменитый арт-центр "Пушкинская, 10". А сами названия выставок дали имя их участникам, которые вошли в историю русского искусства под именем художников "Газа-Невской культуры".
P.S. В статье использованы отрывки из стихотворения Э. Шнейдермана «22–25 декабря 1974 года».
Сергей
Слу-у-шай
городские слухи!
По городу ходит:
В Д.К. ГАЗА –
а-ван-гар-дис-ты!
О-фи-ци-аль-но!
Всего на четыре дня!!!»
Выставка, прошедшая с 22 по 24 декабря 1974 года в ДК имени Газа и в самом деле была настоящей сенсацией. Конечно, выставки неофициальных художников случались в Ленинграде и ранее. Так, в 1964 году в Эрмитаже прошла «Выставка художников-рабочих хозяйственной части Эрмитажа. Навстречу 200-летию Эрмитажа» (выставка была открыта 30-31 марта, а уже 1 апреля закрылась, директор Эрмитажа М. И. Артамонов при этом лишился своей должности). В 1968-1969 годах три небольших выставки прошли в ДК имени Козицкого. Однако, все они были невелики по размеру и позиционировались как выставки художников-любителей. А в выставке, которая открылась в ДК имени Газа, приняло участие 52 художника. Событие такого масштаба в Ленинграде происходило впервые за долгие годы. Поэтому нет ничего удивительного в том ажиотаже, который поднялся вокруг ДК «Газа». К открытию выставки около Дома Культуры выросла гигантская очередь на вход.
Пришёл спозаранок.
Народу – тьма.
Милиции – рота, не меньше.
Не встать в хвосте
хватило ума.
К голове притыкаюсь, не мешкая.
В чем же причина того, что власти неожиданно разрешили подобное мероприятие? Не в последнюю очередь это — заслуга самих художников. Количество неформальных художников постепенно возрастало, и одновременно возрастала их решимость пробиться к зрителям. 15 сентября 1974 года московские художники попытались провести выставку на открытом воздухе в лесопарке Беляево. Через полчаса после начала выставка была снесена бульдозерами, войдя в историю русского искусства как «Бульдозерная выставка». Эта, казалось бы, безоговорочная победа властей, на деле оказалась их поражением. Разгром выставки получил международный резонанс, и властям пришлось пойти на уступки. Через две недели была проведена выставка на открытом воздухе в Измайлово.
Ослаблением контроля воспользовались и ленинградцы. Группа неофициальных художников, возглавляемая Юрием Жарких, обратилась к властям с требованием предоставить возможность выставиться всем желающим. После переговоров удалось согласовать условия выставки: Управление культуры Ленгорисполкома предоставляло помещение во ДК имени Газа (аренда помещения — за государственный счет), само оформление выставки проходило за счет участников (художники скинулись по пять рублей), вход бесплатный. В типографии Кировского завода было отпечатано 500 пригласительных билетов. Долгие дискуссии шли вокруг названия выставки. Власти требовали, чтобы в названии присутствовало выражение «выставка самодеятельных художников», художники категорически отказывались. В итоге зрителей приглашали просто на «выставку произведений живописи, скульптуры и графики».
Работы, представленные на выставке, не должны были содержать порнографии, религиозной и антисоветской пропаганды (за этим следила комиссия из ЛОСХа). Впрочем, границы этих понятий были весьма расплывчатыми, что периодически приводило к казусам.
Вспоминает художник Л. Болмат: «Хотели снять одну из моих. Мы с трепетом ожидали результата цензурного просмотра внизу, в холле, как вдруг вбежал член оргкомитета Юра Жарких и набросился с тревогой на меня: „Что значит Гомо Хазер?!“ Так называлась картинка, небольшого размера, кажется 40х40, которую я представил на выставку. Я испугался: „Что случилось?“ Юра объяснил: „Они хотят убрать твою картинку из-за этой надписи на ней“. Название картинки я включил в композицию графики. „Скажи им: “ГОМО» по-латински — человек, а «ХАЗЕР» по-еврейски — свинья. Так и объясни". Юра умчался отстаивать мое творчество. И отстоял. Дай Бог ему здоровья. А мог и не отстоять, прими Комиссия эту надпись на свой счет".
Нужно отметить, что сами художники явно не ожидали, что власть пойдет им навстречу. Многие из них сильно нервничали и явно опасались отправиться вместо выставки за решетку (один из участников выставки пришел на нее, прихватив с собой все необходимое в тюрьме). Некоторые из участников отказались в самый последний момент и сняли свои работы.
Понервничать художникам пришлось и на выставке.
Вновь вернёмся к воспоминаниям Л. Болмата: «Обратился ко мне незнакомый человек с просьбой продать понравившуюся картинку…. Я перепугался! Всю сознательную жизнь прожил я на зарплату. Никогда, ничего не продавал, кроме личных вещей, добытых в честных трудах. И вдруг — продать картинку, на которую я потратил несколько весьма приятных часов. Как бы власти за жопу не взяли, обвинив в частном предпринимательстве. Да и по какой цене!!! Если по цене стоимости трудозатрат, то это же копейки!.. Нет, нет, нет!.. И я сказал, что вещь уже продана....».
Тем не менее, мужество художников было вознаграждено — выставка состоялась и стала событием.
Желающих посетить выставку было так много (среди пришедших было много и тех, кто раньше совершенно не интересовался изобразительным искусством), что зрителей пускали партиями на полчаса. Затем художники взявшись за руки «выдавливали» зрителей из зала.
Руководил всей процедурой полковник милиции Панферов, командовавший через громкоговоритель: «До конца сеанса остается три минуты. Товарищи зрители, заканчивайте осмотр. Товарищи художники, проследите за эвакуацией зрителей из зала». Иногда команда звучали и более пикантно: «Художники к стенке! Зрители – за решетку!» – это означало требование к художникам освободить коридор и не проводить вне очереди своих знакомых. Впрочем, как вспоминал мой отец, полковник тоже не был чужд искусству и читал наизусть стихи запретного в те годы Гумилева.
По всей вероятности, среди зрителей были и агенты госбезопасности. «Общее для всех было одно: когда, взявшись за руки, мы выпроваживали очередную партию зрителей, „тихари“ дружно скрывались в служебном помещении, чтобы затем вынырнуть и смешаться с очередной партией публики. И так целый день без перерыва с 11-ти до 18-ти».
Впрочем, очень может быть, что значительная часть этих предполагаемых «тихарей» не состояла на службе в КГБ, а просто интересовалась искусством. Как вспоминал мой отец, чтобы посмотреть выставку более подробно, во время очищения зала он прятался в туалете, а потом выходил и присоединялся к следующей партии зрителей. Так что его вполне могли принять за «искусствоведа в штатском».
Возможно, давая разрешение на выставку, власти рассчитывали на то, что зрители скажут художникам свое пролетарское «нет» (недаром для размещения выставки был выбран именно ДК имени Газа, расположенный рядом с Кировским заводом). Если такой расчет и был, он не оправдался. Реакция зрителей оказалась положительной. Из 1465 письменных отзывов был 901 положительный, 419 отрицательных и 415 нейтральных (то есть отмечавших как достоинства, так и недостатки выставки).
Обычно, первый вопрос, который возникает при обсуждении художественной выставки — качество работ. Но в случае выставки в ДК имени Газа приоритеты были расставлены несколько иначе.
Дело в том, что, хоть на выставке и были хорошие работы, общий уровень выставки был весьма посредственный, что признавали и сами участники: «выставка была “не очень сильной”, но яркой. Милиция и лимит сеанса в 20 минут создали эффектность выставке:
все 20 минут глаза разбегались, ноги-голова – тоже: благодарный зритель уходил с чувством неудовлетворённости, но стимулированный к собственному творчеству»; «вне выставки, что и швец, и жнец, и на дуде игрец, отдельные работы выглядят хуже – хороши с авторами, многочасовой очередью зрителей-доброжелателей и их милицией».
Но главным в этой выставке было отнюдь не качество работ, а сам факт того, что она произошла.
Стоп!
Но ведь такого
вообще
не было,
сорок, наверное, лет
не было,
не было того, чтобы выставка
состоялась
без выставкомов,
без худсоветов,
без парт-, гос- и др. комиссий! –
Сами написали –
сами выстрадали,
сами отобрали,
выстояли,
выставили
и
стоят
возле своих собственных детей,
спокойно отвечают на вопросы:
– А что вы хотели тут выразить?
– То-то, – говорят, – и то-то.
Успех выставки в ДК имени Газа был развит на выставке в ДК «Невский» Проходила она с 10 по 20 сентября 1975 года. За счет того, что срок выставки увеличился вдвое, такого безумного ажиотажа уже не было — находиться на выставке можно было сколько душе угодно. Увеличилось и число участников — теперь их было уже восемьдесят восемь. Да и уровень работ на этой выставке, по воспоминаниям участников, был выше.
Однако этот успех неформалов оказался последним. Далее власти начали методично закручивать гайки. Попытка художников объединиться в Товарищество экспериментальных выставок (ТЭВ) закончилась неудачей. Художникам пришлось снова вернуться к квартирным выставкам, часть из них эмигрировала, некоторые погибли (так, при не выясненных до конца обстоятельствах погиб в своей мастерской Евгений Рухин — один из организаторов выставки в ДК имени Газа). Но вернуть все назад было уже невозможно. Выставки в ДК имени Газа и «Невском» способствовали объединению авторов. Стали складываться творческие группы, художники научились взаимодействовать. Уже в 1981 году они создают Товарищество экспериментального изобразительного искусства, прямым потомком которого является знаменитый арт-центр "Пушкинская, 10". А сами названия выставок дали имя их участникам, которые вошли в историю русского искусства под именем художников "Газа-Невской культуры".
P.S. В статье использованы отрывки из стихотворения Э. Шнейдермана «22–25 декабря 1974 года».
Сергей
0 комментариев